Московский журнал | А. Иконников-Галицкий | N 3 - 2006 г. |
По России
К многоцветным вершинам Алтая
Стражи Чуйского тракта
Продолжение серии очерков о путешествиях автора по Алтаю.
Начало см. в N 1 за 2006 год .
Записывать дорожные впечатления трудно: едем, трясет, а когда не едем - бродим по курганным полям, лазаем по скалам, выискивая петроглифы; вечером разводим костер, ставим палатки, заряжаем электронику от переносной электростанции, именуемой за надоедливый звук "бульбулятором", скачиваем фотоматериалы с цифровых аппаратов на компьютер; потом становится темно, писать невозможно, включить же свет - значит вызвать на себя эскадрильи комаров. Приходится ограничиваться беглыми отрывочными пометками в тетради.
"С Колыванского озера лесной дорогой выбрались на трассу. От Горной Колывани дорога хорошая, хоть и пыльная (грунтовка) до озера Белого. Белое - лужа среди неровной степи, местный курорт; бревенчатые постройки для отдыхающих, оцинкованные крыши блестят. За деревней Бугрышихой пересекли реку вброд - и тут началось. На карте дорога обозначена, но ее размыло. УАЗику трудно".
Путь наш - к деревне Чинета на реке Ине, где работают барнаульские археологи. Доехать туда можно и по приличной трассе, но напрямик через горный водораздел дорога вдвое короче. Покумекав над картой, решились на прорыв. У Бугрышихи перескочили реку по камням (речки тут уже горные: мелкие, быстрые, каменистые и холодные) - и сразу попали в другой мир, бесконечно далекий от цивилизации.
"Вверх-вниз. Дорога как бы прорезана в скале. Ближе к гребню это уже не дорога, а навал камней; машина прыгает по ним, как лягушка. Выехали на перевал - и открылось бесконечное травянистое безлюдье. Заползаем на гребень. Внизу зеленый дол, далеко-далеко за ним виднеется следующая гряда. Над всем этим - темно-зеленые горы с проплешинами-белками. Дважды сбивались с пути; выбирались по компасу. Колеи заросли высоченными травами; пыльца от злаков совершенно забила радиатор; по натужному астматическому звуку мотора понятно: задыхается. Местами колеса проваливаются: на склонах дождевые потоки прорыли в колеях ямы в полметра глубиной. УАЗик пробирается медленно, внутрь набились оводы. Выхожу и иду пешком, но всюду кочки, почва изрыта кротами; к тому же трава опутывает ноги, как морские водоросли. И жарко. Снова в машину".
Семьдесят километров до Чинеты - часов за пять. Да еще часа два искали лагерь. Грунтовка идет над кручей, внизу река Иня, довольно-таки мощная. На том берегу - высокие скалы, метров 100-150, обрываются к воде. Подъемы да спуски, вокруг влажная растительность. Теперь жара и нет дождей, но дорога местами размокшая, вязкая. Приехали затемно. Лагерь многолюдный (сорок человек студентов, полдюжины ученых) стоит в ивово-березовой рощице на берегу Ини. Над лагерем - невысокая сопка, на сопке - неожиданный в этих краях сосновый борок. И, как на следующий день выяснилось, сладкие моря земляники. Отсюда видна обширная перепаханная терраса - угодья чинетинцев, а посреди заросшего разнотравьем поля - раскопы. В археологическом плане долина Ини примечательна тем, что здесь разные времена и культуры наслаиваются друг на друга: в одном раскопе соседствуют каменные выкладки позднескифских времен, относящиеся к Пазырыкской культуре, погребения тюрков (на полтысячелетия младше), средневековые сооружения кыргызов. В отличие от "бугров" на равнине, здешние курганы совсем невысокие: на распаханном поле, да еще в высокой и густой траве, их узрит только наметанный глаз археолога.
Жара нарастает: за сорок и влажно; гимнастерку, на все пуговицы застегнутую из-за оводов, каждые полчаса можно выжимать. Отдохнули у барнаульцев, пообщались "за науку" и "за жизнь", и в путь.
Реки, сбегающие с северных отрогов Алтая, образуют в предгорной части Алтайского края узкие долины, тянущиеся почти параллельно. Между ними пролегают водораздельные хребты, невысокие, но труднопроходимые, поросшие густой тайгой, пронизанные заболоченными ущельями. Наша следующая цель - долина реки Сентелек, притока Чарыша. Чтобы попасть туда, надо сделать немалый крюк, спуститься на равнину и снова подняться. Если на Ине просто жарко, то в степи - палящий зной. В воздухе марево. Дороги тонут в пыли.
Несколько часов изнурительной езды по равнине. И вот снова трасса взбегает на холмы. Спуски все короче, подъемы - длиннее и круче. Появляются живописные ручейки, заросшие кустами. Вот уже и небольшие горки, дорога огибает скалы. У райцентра Чарышское выезжаем к Чарышу: быстрый, прозрачный, сверкает на солнце. Под вечер по спуску настолько крутому, что горелым запахло от тормозных колодок, скатились к деревне Сентелек. Деревня добротная, благообразная, в такой пожить хочется. Белобрысые дети играют на улице. Дома и ворота срублены из крепких лиственничных бревен.
Выше деревни долина сужается и вновь расширяется, образуя на левом берегу покатую террасу, на которой подобно стражу вечности, стоит необыкновенный курганный комплекс.
"Курган, как предполагают, пазырыкский, каменный, большой в диаметре и плоский, вокруг кромлех из вертикальных плит, внутри которого кольцо, образованное горизонтальной кладкой из таких же плит. Весь изрыт: поработали грабители... и археологи - памятник частично исследован, расчищены фрагменты кладки. По линии, проведенной от центра кургана строго на восток (проверял по компасу) - семнадцать каменных стел (было девятнадцать, от двух остались только следы, остальные, поваленные временем, археологи установили на прежнее место). Все они развернуты плоскими сторонами по направлению север-юг и на неровном склоне воздвигнуты так, что их верхушки остаются на одном уровне, вровень с курганной насыпью. Самая высокая - метра три с половиной, самая низкая - меньше двух. Строй их указывает на возвышающуюся над противоположным берегом скалистую вершину, из-за которой встает солнце. По положению теней от стел на восходе можно определить день и месяц. Зная день и месяц, можно определить час. Если вспомнить, что тела усопших в кургане всегда ориентированы по сторонам света, перед нами -сооружение мистическое. Не по этой ли каменной дороге уходили на ту гору духи усопших?"
+ + +
Как Катунь, сливаясь с Чуей, образует мощный и бурный поток, прорывающий насквозь горные породы, так Горный Алтай с древних времен являлся местом, где рождались грандиозные потоки исторических событий. Это обуславливалось тремя обстоятельствами. Первое - узловое положение на стыке водных и горных коммуникаций, соединяющих Средний Восток с Сибирью, бессточную область Центральной Азии с просторами Великой Евразийской степи. Второе - влажность и плодородие речных долин, где обилие трав дает пищу табунам лошадей и отарам овец. И третье - наличие удобных для разработки месторождений металлов, прежде всего меди и олова. Сочетание названных факторов способствовало развитию здесь раннекочевнических культур. Для коренных жителей горные хребты не служили непреодолимой преградой, вследствие чего на Алтае, в Саянах и в прилегающих районах нынешних Казахстана, Монголии, Джунгарии сложился единый в своей основе мир. Уже в первой половине I тысячелетия до нашей эры он достиг столь высокой степени развития, что, пожалуй, можно говорить о нем как о своеобразной горно-степной кочевнической цивилизации - правда, бесписьменной; точнее, мы не располагаем памятниками этой цивилизации, которые можно интерпретировать в качестве письменных. Поэтому подлинное название Саяно-Алтайской Атлантиды нам неведомо. С легкой руки Геродота этот исчезнувший мир стали называть скифским. Древние скифы, саки, массагеты, савроматы, загадочные юечжи, более поздние сарматы, тюрки, сюнну и другие народы и племена распространили традиции кочевой культуры от Китая до Балкан. Современные ученые предпочитают именовать их по местам расположения наиболее выдающихся археологических комплексов. На Алтае самые значительные погребения вождей скифского времени раскопаны в урочище Пазырык. Отсюда - "Пазырыкская культура". Главная цель горно-алтайской части нашей одиссеи - именно Пазырык. Путь туда лежит по Чуйскому тракту.
Издревле дорогами, пронизывавшими Алтай, служили мощные реки. И прежде всего великая Катунь и главный приток ее - Чуя. Реки эти на значительном протяжении проходимы для умелых сплавщиков. Вверх же можно подниматься по долинам, преодолевая время от времени скалистые теснины, образованные поперечными хребтами, - дело трудное, опасное, но осуществимое. Оно и сейчас манит любителей острых ощущений: байдарочников, плотовиков, конных туристов. К XIX веку сложился вьючный путь вдоль Катуни и Чуи в Монголию; в сталинские времена по нему проложили автодорогу. Сегодня Чуйский тракт - основная жизненная артерия Горного Алтая. Вдоль тракта и по сторонам от него - великое множество археологических памятников древнекочевнических культур.
Начинается сия великая дорога от Бийска - ровесника Питера.
"Бийск тих и потерт, но своеобразен. Кирпичная архитектура с фигурами, иногда замысловатыми, много буйного и диковатого сибирско-уездного модерна. Пошли гулять. Зной, духота; молодежь вяло сидит по парапетам и по летним кафе. Собаки ходят медленным шагом, опустив головы и свесив языки".
Что в Бийске интересно - так это краеведческий музей имени В. Бианки - купеческий особняк в стиле того же сибирско-уездного модерна. Мозаичные полы лестничных площадок, двери со старинной резьбой, правда, закрашенные толстым слоем больничной краски. Примечательна археологическая экспозиция и эстампажи петроглифов (о чем речь впереди); но всего примечательнее энтузиазм сотрудников и директора Виктора Орлова. Эти люди живут музеем, а он ими держится.
Ночью прошла гроза и стало легче: тридцать градусов жары, но все же не сорок пять. Вырулили на Чуйский тракт. От Бийска до Горно-Алтайска - напряженнейшая трасса. (Замечу в скобках: проезжали мы то место, где месяц спустя разбился губернатор Алтайского края Михаил Евдокимов, и в нескольких местах видели искореженные машины дороги. Ездить здесь очень опасно: трасса узка и извилиста, оба встречных потока плотны; ни разогнаться, ни обогнать.)
Село Сростки, родина Василия Шукшина и место многолетних археологических раскопок. Побывав здесь, понимаешь: не таким уж "деревенским" был Шукшин. Село большое - несколько тысяч жителей, расположено всего километрах в двадцати от Бийска на тракте, оживленном и шумном и в годы детства Шукшина. Отсюда и главный мотив его творчества - драма человека "при дороге", разрывающегося меж деревней и городом. Едва ли не самая распространенная профессия шукшинских персонажей - шофер.
+ + +
Горно-Алтайск - город совершенно новый (и по-новому безликий) - красиво расположен в горном распадке. Здесь начинается Республика Алтай. Различия между субъектами федерации чувствуются во всем: в Алтайском крае развита промышленность - в республике Алтай промышленных предприятий практически нет; в крае густая сеть автомобильных и железных дорог - республика вся как на веревочку нанизана на Чуйский тракт, и поезда сюда не ходят; в крае много городов - в республике один Горно-Алтайск с населением 50 тысяч человек; в крае преобладают русские - в республике по мере продвижения вглубь и вверх русских становится все меньше. Километров через сто от Горно-Алтайска начинают встречаться в основном алтайские деревни. Внешнее их отличие в том, что рядом с избами-пятистенками на участках стоят юрты. Правда, юрты у большинства местных племен деревянные, шести-восьмиугольные, крытые корой, а то и рубероидом.
Кстати, о племенах. Прежде русские почти все алтайские народности называли телеутами. Нынешнее самоназвание алтайцев - Алтай-кижи - имеет условно-собирательное значение: "люди Алтая". В обиходе же распространены племенные наименования: меркиты, теленгиты, найманы, куманы... Между прочим, половцы, знакомые нам по древнерусским летописям, - западная ветвь куманов. Меркиты и найманы воевали еще с Чингисханом...
В селе Усть-Сема Чуйский тракт уходит от Катуни, чтобы снова с ней встретиться через сотню километров. Мы поехали по реке через те места, где запланировано (и уже было когда-то начато) строительство Катунской ГЭС, и из-за обилия туристов в первую ночь едва смогли найти уголок для стоянки. Лишь за райцентром Чемалом заканчивается асфальт, и вместе с ним - туристы. Долина сужается. Выше Чемала Катунь пробивает тесный путь в черно-красном каменном массиве; русло сжимается раза в три. Пороги и перекаты гремят. В самом узком месте, близ деревни Куюс, над прекрасной и жуткой стремниной переброшен висячий мост: едешь по нему, а он раскачивается. Горно-таежной дорогой через перевал, охраняемый могучими многовековыми лиственницами, через маральи угодья, по сбегающему вниз ручью выбрались снова на Чуйский тракт. У поселка Туэкта - поле гигантских курганов, исследованных академиком С. И. Руденко. После раскопок они выглядят как фантастических размеров кротовины. В западинах растут деревья и дикий крыжовник. Тут, на широких просторах, образованных рекой Урсулом, мир совсем иной, чем возле Бийска или Горно-Алтайска. Села Шиба, Ело, Каракол, Боочи, преимущественно с алтайским населением, окружены высокотравными степями, где пасутся неисчислимые стада коров, отары овец, табуны прекрасных лошадей. Повсюду - курганные поля.
С конца XVII по начало XX века алтай-кижи отступали перед русскими переселенцами, охотно бравшими в жены алтаек, которые рожали русских детей. В последние полстолетия ситуация изменилась. Среди алтайцев распространяется так называемая "белая вера" (бурханизм) - религиозная система, сочетающая в себе элементы буддизма, ислама, шаманизма и традиционных местных культов. Главный ее пафос - объединение алтай-кижи в почитании своих "родных" духов. Недавно в связи с этим разыгрался "археологический" конфликт. В кургане на плато Укок (труднодоступный район Алтая возле стыка границ России, Монголии, Китая и Казахстана) экпедиция новосибирских археологов Н. В. Полосьмак и В. И. Молодина обнаружила хорошо сохранившиеся в мерзлоте останки молодой женщины, одетой в богатые одежды. Ее увезли в Новосибирск - исследовать. И даже получили госпремию за свою находку. Но вскоре по Алтаю пронеслось: похитили нашу царицу! Оскорбили наших духов! Верните! Во главе протестующих стали адепты "белой веры". Сейчас большинство алтайцев сочувствует идее возвращения "Укокской принцессы" и настороженно относится к чужакам-археологам. Когда мы рассматривали и фотографировали раннескифские курганы у деревни Шиба, к нам подошла девушка по имени Сынару ("чистая душа"), поинтересовалась, что это мы тут делаем, и напоследок сказала нежно, но твердо, с характерным акцентом сибирских инородцев:
- Вы только камни отсюда с собой не берите! Алтай ведь - святая земля. Тут центр мира. И как вы не боитесь на курганах работать? Страшно! Духи рассердятся!
+ + +
Речка Яломан - горная, холодная, чистая - сбегает откуда-то с заповедных высей к мутной могучей Катуни.
"Дорога за Яломаном чем дальше, тем красивее и страшнее. Полка, отвесные скалы. Удивительно меняются цвета. До Яломана - все зеленое, от него - золотисто-бурое".
Миновали место, где фотомодельно красивая Катунь сливается с провинцалкой Чуей. Огромны пространства, огромен масштаб гор, неба, вод. По гигантской пятисотметровой скале на том берегу узенькой ленточкой вьется дорога. Вниз от нее обрыв метров сорок, вверх - отвес метров четыреста. Куда-то по Катуни пошла. Мы - налево, по Чуе. Из узкого ущелья выскочили на относительный простор. За рекой лиственничная тайга поднимается по склону; наш берег - обрыв, высокотравные луга на каменистой террасе; дальше дыбятся красновато-ржавые скалы. Одна из них, именуемая Калбак-Таш, - особая. Она испещрена древними образами-символами - петроглифами: звери, лучники, геометризованные женские фигуры... Время от времени кричим друг другу: "Смотри! По петроглифам идешь!". Изображения не всегда удается заметить сразу. Выбивали их неглубоко, за тысячелетия они заплыли, поросли лишайником; некоторые становятся виднызаметны только под определенным углом зрения и при определенном освещении. Вот неожиданно взору является лучник: странная голова - как шляпка гриба, чуть согнутые в коленях ноги, огромный лук со стрелой, нацеленной в сторону каменных отвесов, на которых пять минут назад мы созерцали быков с круглыми рогами и забавное волкообразное существо с длинной выразительной мордой. Вот мы застываем перед целым панно. Кусок от него давно отвалился и рассыпался, но и уцелевшая часть поражает буйством и причудливостью творческой фантазии древних художников: разнообразные животные разбросаны по бурой гранитной поверхности, а посередине - фигура человека, тоже с грибообразной головой, непонятным прямоугольником на груди, делающем фигуру схожей со старым телевизором на длинных ножках; сверху падает зверь, загадочный и огромный, - то ли медведь, то ли бегемот с разинутой пастью... Вот барс готовится прыгнуть - весь собрался, хвостом бьет; изображен он в три четверти со спины. А вот хищник с огромными острыми когтями, напоминающий кота-манула...
С этими загадочными существами мы впервые встретились в музее имени В. Бианки. Точнее, с их копиями-эстампажами (раскрашенными оттисками, снятыми с камня путем наложения специальной бумаги). Бийские мастера смогли очень точно передать фактуру каменной поверхности и стилистику петроглифов. Помещенные в рамочки, древние фигуры и композиции воспринимаются как произведения современного искусства. Вывеси их в залах музеев Помпиду или Метрополитен - и холсты нынешних художников покажутся неумелыми, бестолковыми подражаниями гениальному оригиналу.
Калбак-Таш - привратник у входа в царство гор. Горы становятся все выше, пространство сжимается. Мы уже на высоте 1100-1300 метров. Заметно меньше стало людей и примет цивилизации. За горными цепочками, тундровыми долинами и таежными перевалами - таинственное и прекрасное урочище Пазырык. Там в пяти больших курганах когда-то нашли упокоение вожди племен, господствовавших в высокогорном междуречье Чуи и Чулышмана. Покой их оказался не вечным: покрытые сакральными татуировками мумии, а также золотые, бронзовые, деревянные, войлочные, кожаные вещи, сопровождавшие усопших в загробных странствиях, теперь сокровенно безмолвствуют в приглушенном свете залов Эрмитажа...
Завтра утром - Акташ, поселок на Чуйском тракте. От него дорога идет вверх, в область теленгитов, к селу Балыктуюль, за которым прячется между увалов Долина царей. Мы останавливаемся на ночевку неподалеку от трассы, в живописной рощице, омываемой с трех сторон извилистой Чуей. Ставим палатки, разводим костер, заряжаем электронику, скачиваем сегодняшние фотоматериалы на компьютер - все как обычно. Чуя негромко бормочет. Там, куда мы стремимся, еще мерцает между потемневшими горными грядами золотистый вечерний свет.