Древности 

Шествие золотых зверей
О выдающейся археологической находке на территории Республики Тува (2001) - сокровищах скифских царей

Город Кызыл, столица Республики Тува, отнюдь не изобилует памятниками истории и культуры. Отделенный от остальной России Саянскими хребтами, он до недавнего времени жил с репутацией провинциального городка на отшибе, этакой сибирской Тмутаракани. Но вот теперь Кызыл обрел свою жемчужину. В конце минувшего года в Национальном музее имени Алдан Маадыр Республики Тува открылась постоянная экспозиция скифских сокровищ из кургана Аржан-2. Можно смело сказать: эта экспозиция сделала бы честь любому музею мира. Ибо раскопанный петербургскими археологами курган Аржан-2 оказался памятником уникальным, уже названным главной археологической сенсацией нового тысячелетия. Результаты его исследования показывают: двадцать семь веков назад в Южной Сибири существовал центр кочевнической цивилизации, исчезнувшей, но заложившей основы евразийского культурно-исторического единства.

Источник в Долине царей

Извилистая неглубокая речка Уюк, скатываясь с отрогов Куртушибинского хребта, бежит на восток, чтобы километров через сто влиться в быстрый и холодный поток Большого Енисея. На западе, недалеко от истоков Уюка, Куртушибинский хребет сходится с Уюкским. Северные склоны обоих хребтов покрыты буреломной, местами заболоченной лиственничной тайгой. Пологие косогоры сменяются скалистыми обрывами. Словом, горы невысокие, но труднопроходимые. Еще лет сто назад преодолеть эти хребты можно было только несколькими конными тропами, проложенными по руслам ручьев и речек. Перевалив через Уюкский хребет, странник спускался к широкому и могучему Улуг-Хему, Великой реке, по-нынешнему - Верхнему Енисею, за которым раскинулись просторы Тувинской котловины. Дальше к югу, за хребтом Танну-Ола - сухие степи и пустыни Монголии. Если же двигаться от Уюка на север, то через Куртушибинский хребет тропа выводила в неширокую, но обильную таежной растительностью и луговыми травами долину реки Ус. Еще севернее - могучий Мирский хребет. Название дали ему старообрядцы, обжившие в XIX веке долину Уса: все к северу от этих гор - нечистое, «мирское».

Сейчас здесь пролегает федеральная трасса М-54, по-старому - Усинский тракт, единственная автодорога, соединяющая русскую Сибирь с Тувой. Преодолев несколько горных хребтов, узкой лентой спускается она с очередного перевала в просторную, привольную, подернутую зеленоватой дымкой котловину и устремляется с северо-запада на юго-восток прямо, как стрела. Главное - не промчаться мимо развилки. Указатель: вперед - Туран, 2 километра, направо -Аржан, 17 километров. Сворачиваем направо. Изрядно разбитый асфальт не дает разогнаться. Кругом степи да пахотные поля, огражденные неровными рядами каменистых гор, макушки которых прикрыты редкими, как у старых гуляк, шевелюрами - обрывками тайги. Минут через пятнадцать дорога, изогнувшись, выносит нас на гребень невысокой гряды Кара-Орга, с которой открывается вид на уходящую к западу долину Уюка.

Вся долина, словно оспинами, покрыта темноватыми бугорками. Вблизи, однако, бугорки превращаются в весьма солидные холмы. Это курганы - таинственные и величественные жилища мертвых. Могилы воинственных вождей древних кочевников-скифов, обитателей-обладателей центральноазиатских пространств. Долина Уюка, особенно ее сужающаяся к западу верхняя часть, в давние времена имела особое, сакральное значение. Здесь кочевники, начиная по крайней мере с IX века до нашей эры, хоронили своих владык. Курганов - гигантских, средних, маленьких, земляных и каменных - настолько много, что место это прозвали Долиной царей. Как в Египте, поблизости от древних Фив; только египетская Долина царей раз в десять уже и теснее тувинской.

Сойотия, или Урянхайский край (так именовали Туву прежде), долго оставалась землей неведомой и для европейских, и для русских путешественников. Только в конце XIX - начале XX века благодаря экспедициям Г. Н. Потанина, В. В. Радлова, Д. А. Клеменца, В. М. Родевича, Г. Е. Грумм-Гржимайло, Ф. Я. Кона состоялось ее открытие. Первые же исследователи обратили внимание на обилие археологических памятников в долине Уюка. В 1914 году Урянхайский край был принят под российский протекторат, а уже в 1915-м на Уюке начала работать экспедиция известного археолога А. В. Адрианова. За два сезона успели изучить несколько курганов в глубине долины. Революция, Гражданская война, период независимости Тувинской Народной Республики (1921-1944) надолго отсрочили продолжение раскопок. Лишь в 1944 году, когда Тува вошла в состав РСФСР, исследования возобновились.

В 1960-х годах выдающийся советский археолог М. П. Грязнов, осуществляя археологическую разведку по Уюку, обратил внимание на группу курганов диаметром 80-120 мет­ров с плоскими каменными насыпями наверху, расположенных возле поселка Аржан. Самый большой возвышался прямо на окраине поселка. Название «Аржан» по-тувински значит «источник». Действительно, по рассказам старожилов и по описаниям дореволюционных путешественников, в самом центре курганной насыпи раньше существовал источник; старики чтили его как священный. Грязнов уже не застал его: вода ушла из-за систематического разрушения кургана местными жителями: брали камень для строительных нужд, в частности, для сооружения общественной бани. Обнажившиеся лиственничные бревна во многих местах были пропилены и прожжены: следы попыток проникнуть внутрь кургана «за сокровищами».

Словом, памятник находился в плачевном состоянии, и именно угроза его полного разрушения послужила толчком к раскопкам.

Работы на кургане, именуемом ныне Аржан-1, велись четыре года - с 1971-го по 1974-й. Результаты оказались поразительными. Под каменной насыпью, первоначальная высота которой составляла около 5-6 мет­ров, была вскрыта конструкция из 70 радиально расположенных бревенчатых клетей и коридоров. Ее общий диаметр равнялся 80 метрам. В центре располагался огромный сруб размером 8 х 8 метров, внутри него - сруб вчетверо меньший. Именно благодаря внушительному массиву лиственничных бревен над центральным срубом происходила конденсация влаги, что и привело к появлению источника-аржана на поверхности каменной насыпи. В малом срубе обнаружились остатки сильно разграбленного погребения мужчины и женщины, а между стенками большого и малого срубов - еще восемь погребений. За пределами центрального сруба, в клетях, было похоронено еще несколько человек и свыше полутора сотен лошадей.

Все погребения не только ограбили, но и преднамеренно разрушили, по-видимому, еще в глубокой древности. Тем не менее в этом хаосе удалось обнаружить десятки ценнейших находок, среди которых - бронзовый кинжал-акинак, украшенный фигурами кабанов, бронзовая бляха в виде свернувшейся пантеры, навершия неизвестных предметов, изображающие горных баранов, огромное количество разнообразных деталей конской упряжи. Стиль и характер находок позволил однозначно утверждать: Аржан-1 - памятник раннескифской культуры. Но, пожалуй, самый неожиданный результат принесли радиоуглеродный анализ и дендрохронологические исследования. Дерево из кургана датируется концом IX века до нашей эры. Следовательно, Аржан-1 - самый ранний из ныне известных памятников скифского круга. Притом масштабы кургана свидетельствуют о могуществе погребенных в нем владык, а качество и художественные достоинства обнаруженных вещей - о том, что ко времени его сооружения древнескифская культура в основных чертах уже сложилась.

Открытие Аржана-1 заставило по-новому взглянуть на проблему происхождения всего скифо-сарматского мира, да и вообще древняя история Центральной Азии предстала в новом свете. Не здесь ли, в межгорных долинах Саян, три тысячелетия назад зародилась великая раннекочевническая цивилизация? Не здесь ли истоки загадочного мира скифов?

«Я вижу множество прекрасных вещей»

Ровно четверть века прошло после завершения работ на первом «царском» кургане, прежде чем наука добралась до второго. Он возвышается в нескольких десятках шагов от шоссе, соединяющего поселок Аржан с райцентром Тураном. Интерес к курганам Уюкской долины давно не давал покоя петербургскому археологу К. В. Чугунову, но бедственное положение российской науки в 1990-х годах оставляло лишь одну возможность - мечтать о раскопках. Удалось наскрести денег только на внешнее обследование. И оно сразу принесло два важных результата. Первый: курган разрушается; вернее, его разрушают. Повторяется судьба Аржана-1 - каменная насыпь разбирается на стройматериал. И второе: не видно никаких следов проникновения грабителей внутрь кургана.

Почти все погребальные сооружения древности, повторяем, были ограблены в древности же. К скифским курганам это относится так же, как и к египетским пирамидам. Обнаружение неграбленого «царского» погребения - великая редкость, сенсация, сравнимая с обнаружением гробницы Тутанхамона (а размеры кургана не оставляли сомнений в том, что он построен для могущественного вождя).

Указанные обстоятельства - угроза разрушения и надежда на великое открытие - позволили-таки найти средства на раскопки. К исследованию кургана Аржан-2 подключился Германский археологический институт, а вслед за ним и Государственный Эрмитаж. В 2000 году внешнее обследование памятника завершилось, были заложены пробные шурфы. Предположение о том, что курган неграбленный, подтверждалось. Летом 2001 года экспедиция Чугунова приступила к раскопкам. И великое открытие состоялось!

Впервые я побывал здесь в июле 2001 года, через несколько дней после того, как ошеломленным взглядам археологов предстало золотое царство. Прекрасно помню свои впечатления. Раздольная степь, трава, волнуемая вет­ром. Бесконечное небо; коршун парит в нем. Подошел к отвесному краю ямы, посмотрел вниз, в пятиметровую глубину, - и перехватило дыхание. Показалось даже, что я еще не проснулся, сплю в тряском кузове экспедиционного «ГАЗ-66» и вижу фантастический сон.

На дне, на досках прекрасно сохранившегося лиственничного пола лежали останки двух человек: по скифскому обычаю, на боку, с согнутыми ногами. Вокруг их полуразрушенных костей мерцало золотистое сияние - как будто на усопших была одежда из светоносной прозрачной ткани. Волшебный эффект создавался тысячами золотых бисеринок и мелких бляшек, некогда нашитых на погребальные ризы. Рядом - массивная золотая гривна, контуры горита - футляра для лука и стрел. Золотые лошадки возле черепов - остатки головных уборов. Начальник экспедиции Константин Чугунов склонился над драгоценной россыпью, вокруг него сгрудились питерские археологи.

Главное погребение, как и еще полтора десятка сопроводительных, обнаруженных на площади кургана, оказалось не только не разграбленным, но - уникальный случай! - вообще нетронутым. Археологи, раскапывая могильную яму размерами приблизительно 5 х 5 х 5 метров, на глубине около трех метров обнаружили перекрытие сруба. Сложенное в два наката из лиственничных бревен, оно оказалось совершенно целым. Никакого следа проникновения человека. Лишь в северо-западной части подгнило и надломилосьодно бревно. Чугунов с трепетом заглянул в образовавшееся отверстие. Из мрака погребальной камеры, который двадцать шесть столетий не тревожил солнечный свет, исходило слабое желтоватое мерцание золотых украшений...

Расчистка - миллиметр за миллиметром - и обследование продолжались полтора месяца. На дне камеры лежали два скелета: мужчины - как выяснилось, 60-70-летнего возраста - и молодой женщины. Оба скелета буквально тонули в золоте. Верхние части тел были украшены тысячами золотых бляшек, каждая из которых являлась изображением хищного зверя кошачьей породы (археологи для краткости называют такие традиционные скифские изображения «пантерами»). Бляшки в виде кабанов украшали вооружение покойного. Это великолепие дополняли золотая литая шейная гривна, украшения головных уборов, поясов и »портупейных» ремней, железное инкрустированное золотом оружие. Драгоценный металл некогда покрывал даже обувь усопших. Впоследствии, когда все вещи извлекли, сосчитали и взвесили, общее их количество, исключая бисер, превысило пять тысяч, а вес составил более 20 килограммов. Столько золота не находили ни в одном древнекочевническом погребении Евразии.

Раскопки продолжались еще три сезона. Исследовалась вся площадь кургана - его структура, сопроводительные захоронения. Всего, как оказалось, вместе с царственной парой здесь было погребено 17 человек и 14 лошадей. На некоторых конских скелетах - следы насильственной смерти. Эти люди и животные последовали за царем в загробный мир: люди, по-видимому, добровольно, а лошади - повинуясь воле людей. Сокровища отправили в Эрмитаж на реставрацию. В течение более четырех лет в лабораториях Петербурга, Новосибирска, зарубежных научных центров изучались фрагменты захоронения - дерево, кости, зерна, ткани, бронза и так далее. Удалось установить, что главное погребение совершилось в середине VII века до нашей эры. Пожилой царь скончался от тяжелой мучительной болезни: на его тазовых костях обнаружились следы раковой опухоли и метастазов. Его молодая супруга, судя по состоянию костей, находилась в полном здравии и приняла смерть для того, чтобы сопровождать мужа в загробных странствиях. Было также установлено наличие у царя еще одной молодой спутницы: в одной из периферийных могил находился скелет женщины лет двадцати. О ее высоком статусе говорило золотое украшение головного убора в виде лежащего с подогнутыми ногами горного барана. В черепе женщины зияли четыре симметричных отверстия: очевидно, она была убита в ходе какого-то мрачно-величественного ритуала и отправлена вслед за царственными супругами.

Сопроводительные захоронения вообще полны интригующих загадок. Так, в могильной яме, расположенной в полусотне метров к северу от ограды кургана, нашли перемешанные и перерубленные кости восьми молодых мужчин и нескольких лошадей, причем из них не составилось ни одного целого скелета: примерно половины костей недоставало. Что это? Свидетельство массовых человеческих жертвоприношений? Следы каннибальских пиршеств? Можно только гадать.

Эти и другие особенности уникального памятника Аржан-2 будоражат воображение, дают огромное количество совершенно новой информации о жизни, верованиях, ритуалах и мифологии скифов. И все же главное, что привлекает и будет привлекать к нему внимание научного мира и публики - поразительное погребальное убранство царской могилы.

Полет Царского оленя

Благодаря герметичности погребального сруба, засыпанного трехметровым слоем глины, в нем сложился особый микроклимат и своеобразная химико-биологическая среда. В этой среде хорошо сохранилось дерево и семена растений, но практически полностью разрушилась органика животного происхождения. Ткани, кожа, меха исчезли без следа, рассыпавшись в прах. Зато уцелели золотые детали убранства. По их расположению удалось восстановить облик поражающих своей роскошью погребальных одежд скифского царя и царицы.

Головной убор царя, наверное, был округлым, прикрывающим шею, с нашитыми на него в виде узора или привешенными к нему золотыми и бирюзовыми бусинами (любопытно, что центральноазиатские скифы полностью игнорировали драгоценные камни и очень редко использовали в украшениях серебро, но весьма любили бирюзу, янтарь, а в сочетании с золотом иногда применяли цветные стекловидные пасты). Вполне возможно, что венец украшали также разноцветные фигурные аппликации. К этой основе крепились шесть золотых изображений зверей: четыре лошади, хищник из семейства кошачьих и - на самой вершине - олень. В нем нетрудно узнать самого величественного копытного зверя здешней тайги - марала. Тот, кто бывал в тайге ранней осенью, наверняка слыхивал трубные пронзительные крики: ими самцы-маралы во время гона оповещают соперников и подруг о своем присутствии. Царский олень изображен с закинутой вверх головой - именно так закидывает голову в крике марал. Маленький хвост задран опять-таки как у марала, охваченного любовным экстазом. Но есть в образе золотого зверя несколько особенностей, не имеющих аналогий в реальности и в то же время придающих ему особую выразительность и значимость.

Он стоит на стройных удлиненных ногах, устремившись к небу, как бы приподнявшись на цыпочки и ни на что не опираясь. Реальное копытное животное не может стоять в такой позе. Однако подобные изображения часто встречаются в искусстве скифо-сибирского стиля - в тех же петроглифах. В каменной кладке кургана Аржан-2 обнаружены плиты с петроглифическими изображениями очень сходного типа: фигуры оленей висят или парят в пространстве. В отличие от них олень, венчавший царскую шапку, имеет опору - золотую пластину в виде двух горизонтальных завитков, закрученных по часовой стрелке. В завитках можно увидеть и стилизованные птичьи клювы, и подобия листьев, но более всего здесь создается ощущение огненного вихря - зверь словно вздымается из него. Это олень, вырастающий, или, лучше сказать, излетающий из пламени. Его рога загнуты так, как не бывает в природе. Длина их равна длине туловища, а изгибы похожи на языки все того же пламени. Огненный небесный олень в своем порыве как бы возносит усопшего ввысь.

Образ летучего оленя дополнен четырьмя конскими фигурками, в которых легко угадываются черты породы, восходящей к дикой лошади Пржевальского. Примечательна их поза: они лежат, подогнув ноги и склонив головы, будто прислушиваясь. Точно в такой же позе были обнаружены жертвенные лошади, погребенные в общей могиле.

Одна из золотых лошадок с царского головного убора сообщила исследователям ценную информацию. При ее изучении под микроскопом был обнаружен крохотный заусенец, образовавшийся под резцом мастера. Заусенец настолько тонок, что он бы непременно отломился, носи царь шапку при жизни хотя бы самое короткое время. Да и все прочие детали погребального наряда, за исключением шейной гривны, не сохранили на себе следов использования. Похоже, наряд этот изготавливался специально для погребения уже после смерти царя. Подобно великолепному убранству мумий египетских фараонов, наряд скифского владыки создавался не для земной славы и не для услаждения человеческих глаз, а для путешествия в таинственных загробных мирах.

Голову молодой женщины, последовавшей за своим царем в мир мертвых, венчало сооружение высотой 30-40 сантиметров из кожи или войлока, соединенное с прической, а может быть, и с париком, украшенное золотыми фигурками и узорами из бирюзовых бус и скрепленное двумя шпильками. Шпильки эти - поистине чудо. Каждая из них представляет собой заостренный с одного конца золотой прут толщиной не более шести миллиметров, покрытый резьбой, в которой глаз поначалу видит лишь замысловатый вихревой орнамент. И только рассмотрев орнамент под лупой, мы с изумлением начинаем различать в бесчисленных переплетениях линий изображения животных, устремленных друг за другом. Открывающееся нам своеобразное звериное шествие «закручено» вокруг стержня по спирали, так что воспринимать его целиком невозможно. Величина каждого зверя - менее сантиметра. В каждом опознается конкретный представитель центральноазиатской или южноазиатской фауны. Вот антилопа-дзерен, вот горный козел, вот безрогая самка марала, вот олень с огромными ветвистыми рогами, вот кошачий хищник - то ли снежный барс, то ли лев, вот двугорбый верблюд-бактриан, вот бык-зебу с отвислой шеей и чуть опущенными широкими рогами... Копытные находятся в той же позе, что и лошади на царской шапке - с подогнутыми ногами. Проработка изображений настолько совершенна, что, кажется, различаешь выражение звериных физиономий (никак не скажешь - морд)...

Сиятельный и мудрый зверь

Среди украшений мужской одежды выделяется золотая шейная гривна - цельнолитой золотой обруч диаметром около 20 сантиметров, передняя часть которого выполнена в виде изогнутого бруса. Ее вес - более полутора килограммов. Перед нами, возможно, главный символ власти скифского царя. Гривна сплошь покрыта изображениями, композиционно и стилистически близкими к тому, что мы видели на шпильках женского головного убора. Снова шествие зверей - голова предыдущего упирается в круп или хвост последующего. Вереница дважды обернута по спирали вокруг обруча, так что на каждом его отрезке соседствуют звери, движущиеся в противоположном направлении. Они хорошо узнаваемы: лошадь, олень, козел, верблюд, кабан, антилопа, баран, косуля... Труднее распознать породу кошачьего хищника - его образ стилизован сильнее других. Этот хищник - единственное здесь не копытное животное. И он же - полновластный хозяин передней и верхней поверхностей лицевой стороны гривны: 137 абсолютно одинаковых фигурок (размером примерно в полсантиметра) с массивной головой, оскаленной пастью, округлыми ушами, толстыми когтистыми лапами, закрученным хвостом. Когда-то фигурок было 138 - одна отломилась и пропала. Ни в погребальной камере, ни в могильной яме, ни вообще где-либо на тщательнейшим образом обследованной площади кургана ее не обнаружили. Следовательно, фигурка была утрачена до совершения погребального обряда. Отсюда вывод: аржанский царь носил гривну при жизни. В главном погребении она представляет собой один из немногих предметов, имеющих на себе следы более или менее длительного использования (см. выше).

В изображениях на гривне отчетливо проступает особенность скифо-сибирской иконографии: ее элементы повторяются с такой степенью точности, которая, вообще говоря, свойственна не искусству - скорее письму. Эти изображения говорят на древнем, давно утерянном языке. Им присуща повышенная знаковость. Когда долго и внимательно их рассматриваешь, начинаешь чувствовать: перед тобой - фрагмент неведомого текста.

...Сиятельный золотой зверь, упрямо наклонив крупную круглую голову, ритмично-мерно ступает на больших когтистых лапах. Он крошечный, но монументальность фигурки такова, что ее хочется поставить на постамент. Нет у зверя названия и породы; лишь оскал (или улыбка?) клыкастой пасти выказывает царскую хищность. Его подобия движутся в величавом шествии, образуя цепочки; цепочки вливаются в вихревой ритм погребального убранства, окутывающего фигуру владыки таинственным сиянием... В своей готовящейся к печати монографии об Аржане-2 Константин Владимирович Чугунов рассказывает об этом сухим научным языком:

«Скелет почти полностью был покрыт литыми золотыми бляшками в виде стоящих кошачьих хищников. Количество их превышает две с половиной тысячи. <...> Бляшки - двух вариантов: в виде фигур, повернутых влево и в виде фигур, повернутых вправо. Они лежали на скелете в несколько слоев, от шейных позвонков сверху и до верхней части тазовых и крестца снизу. <...> Бляшки были нашиты на одежду в виде сложного криволинейного узора пламевидно-спиралеобразной формы. Особенно хорошо декор прослежен на нижнем уровне костюма, так как здесь, в отличие от верхних слоев, все бляшки сохранились in situ (лат.: на месте первоначального нахождения. - А. И.-Г.), плотно прижатые к полу».

Надо сказать, археологи проделали работу поистине титаническую. В пятиметровой яме, стоя на четвереньках или сидя на корточках, чистить почти микроскопические предметы от вязкой перегнойной массы, причем так, чтобы не сдвинуть ни один из них с места - занятие для терпеливых. Орудия - что-то среднее между инструментарием художника и хирурга: нож, скальпель, кисточка, игла... К тому же на каждом этапе результаты расчистки надо фиксировать - зарисовывать в масштабе на миллиметровке, фотографировать: иначе не сохранить информацию о расположении золотых бляшек и прочих вещей, на основании которой потом реконструируется покрой одежды и узоры из нашитых на нее фигурок. Работали методически - послойно и поквадратно. По ходу дела выявилась еще одна особенность погребального костюма аржанского царя - и, как следствие, еще одна трудноразрешимая проблема. Снова процитируем К. В. Чугунова:

«Погребенный мужчина был одет в штаны, сплошь вышитые мелким золотым бисером кольцевидной формы. Колечки, имеющие диаметр около 1 мм, фиксировались на костях и под ними, начиная от тазовых и заканчиваясь у стоп. На костях стоп зафиксировано скопление бисера несколько иной формы - в виде расплющенных золотых трубочек. Им, вероятно, была расшита обувь погребенного. К обуви - очевидно, это были сапоги - относятся также широкие пластины из листового золота, опоясывающие берцовые кости ниже коленных суставов».

Сколько же золотых мельчайших бисеринок требовалось изготовить, а потом нашить на одеяние! Зафиксировать бисерную россыпь in situ оказалось невозможно, пришлось собрать насыщенную золотом землю в банки и отправить в Эрмитаж, где была предпринята попытка реконструировать фрагмент удивительного шитья. За полтора месяца кропотливых трудов удалось, нанизывая под лупой крохотные бисеринки на шелковые нити, а затем нашивая бисер на матерчатую основу, вышить кусочек ткани размером примерно 10 х 10 сантиметров. Как справлялись с такой работой и в таких масштабах древние мастера или мастерицы?

Открытие Сибирской Атлантиды

Вопросы технологии, надо сказать, составляют одну из главных загадок всего комплекса Аржана-2. Поражает качество золотого литья и художественное совершенство изображений. Вот, например, пектораль (шейное украшение, облегающее грудь и плечи), найденная лежащей отдельно в западном, «женском» углу погребальной камеры. На ней - тоже звери, только они не лежат, не стоят, не идут плавно, а мчатся в сумасшедшем галопе. Их образы полностью подчинены экспрессии бега; летящая устремленность вперед подчеркнута еще и тем, что фигуры не примыкают друг к другу вплотную, как на шпильках и гривне, пространство же между ними заполнено резным вихревым орнаментом. Выстави сейчас это изящнейшее украшение в самом престижном ювелирном салоне - и оно будет иметь ошеломляющий успех!

Непонятна техника, в которой выполнены украшения оружия - двух кинжалов, четырех ножей, чекана и наконечников стрел. Это - некий род инкрустации золотом по железу. Особенно впечатляет так называемый акинак - кинжал-меч. Он сам и сохранившиеся детали ножен и ремней - царство кошачьих хищников. Тут «пантеры» уже не выступают плавным шагом, а стремительно и свирепо нападают на мелких копытных - козлов, баранов, косуль, антилоп. Подобные сцены, весьма распространенные в скифском искусстве, ученые прозвали «сценами терзания». Поверхность акинака оформлена тончайшими пластинками золотой фольги (ширина некоторых - менее миллиметра), каким-то не вполне представимым способом закрепленными на железной поверхности и образующими сложные рисунки, которыми сплошь покрыта рукоять, гарда (защитная часть эфеса) и середина клинка. Сходные по технике изображения украшают железный чекан и 25 железных на­конечников стрел - только здесь вместо «пан­тер» властвует загадочная птица с мощным крючковатым клювом.

Перечисленные шедевры древнескифского искусства - еще и памятник эрмитажным реставраторам. Там, где в погребении находилось железо, перед археологами предстали спекшиеся комки бурой ржавчины, готовой рассыпаться в труху при первом же прикосновении. Извлечь эти бесформенные конгломераты удалось с большим трудом, а обнаружили золотой рисунок и восстановили его в реставрационных лабораториях Эрмитажа. Работы над одним только царским акинаком продолжались больше года. Кстати, до недавнего времени считалось, что азиатские скифы начали использовать железо не раньше V-IV веков до нашей эры. Аржан-2 заставил пересмотреть привычные представления.

Около пяти лет продолжалась реставрация аржанских вещей. В 2005-2008 годах они экспонировались в Эрмитаже, в музеях Берлина, Мюнхена и Гамбурга, а с ноября 2008-го заняли свое место в Национальном музее Республики Тува. Теперь настало время осмысления феномена, именуемого на научном языке «Погребально-поминальный комплекс Аржан-2». Главный вывод, к которому приводят археологические исследования в тувинской Долине царей: в IX-VII веках до нашей эры в Центральной Азии расцветала богатейшая кочевническая цивилизация, расправляла крылья могущественная держава, владыки которой погребались в уюкских курганах. Об этом свидетельствуют и отлаженное, выпестованное поколениями мастерство ее литейщиков и ювелиров, и огромные затраты материальных средств, пошедших на создание комплексов, подобных первому и второму Аржанам, и, конечно же, то высокоразвитое представление о жизни и смерти, о месте человека в здешнем мире и в мирах загробных, что лежит в основе многосложного и детализированного аржанского погребального ритуала...

+   +   +

Археологические работы в Долине царей будут продолжены. Экспедиция под руководством К. В. Чугунова планирует исследовать два больших каменных кургана в самой дальней части долины. Возможно, эти исследования прольют новый свет на загадку рождения и исчезновения скифо-сибирской Атлантиды.

Фотографии 2001-2004 годов - из архива К. В. Чугунова

Аржан-2: раскопки завершены. 2004 год