Отношение к этой силовой структуре со стороны членов РСДРП(б) было весьма негативным. Доминирующее мнение на сей счет озвучил большевик Т. Д. Аверченко, назвавший контрразведывательную деятельность «грязным делом»1.
Однако необходимость ведения непрерывной борьбы с разведслужбами Германии, Финляндии и стран Антанты на севере привела к сохранению на территории Архангельской губернии дореволюционных органов военного контроля, что в дальнейшем ускорило процесс превращения Русского Севера в один из очагов Белого движения, обязанный своим возникновением в основном иностранной интервенции.Официальной датой начала последней принято считать 6 марта 1918 года, когда с борта английского броненосца «Глори» в Мурманске высадился небольшой десант британской морской пехоты. Основными целями вооруженного вмешательства иностранных держав в регионе были восстановление Восточного фронта, разрушенного большевиками, и охрана складов экспортного военного снаряжения в Мурманске и Архангельске от немцев и финнов, а отнюдь не борьба с большевизмом, стоявшая далеко на заднем плане2. В любом случае реализация указанных задач силами одних только союзников представлялась трудноосуществимой, поэтому для обеспечения безопасности края они избрали путь налаживания контактов с местными административными органами. Ведущим из них весной 1918 года являлся Мурманский краевой Совет рабочих и солдатских депутатов во главе с А. М. Юрьевым. Так как это учреждение было заинтересовано в ликвидации оппозиции своей власти со стороны рабочего движения3, его руководители старались заручиться поддержкой союзников, благодаря чему, взаимоотношения русских и иностранных властей на Мурмане в первые месяцы интервенции носили характер взаимовыгодного сотрудничества. Одной из немаловажных его составляющих стало взаимодействие русских и иностранных контрразведывательных органов. Инициаторами здесь, кстати, выступили вовсе не интервенты: первым идею озвучил начальник Военно-контрольного пункта при штабе Кольского оборонительного района, считавший «при изменении положения Мурманского края развитие контрразведывательной службы абсолютно необходимым»4.
Следует признать, что такая мера встретила понимание сотрудников контрразведки, так как вселяла надежду на улучшение финансирования их деятельности. Ведь в январе и феврале 1918 года они не получали жалования5 и испытывали постоянное давление со стороны членов местных военно-демократических организаций, стремившихся то ликвидировать контрразведку, то отобрать занимаемые его помещения6.
В итоге на основе контрразведывательного пункта образовалось Военно-регистрационное бюро (ВРБ) Мурманского края, в состав которого приняли англичанина лейтенанта Кольдера и француза - лейтенанта Шарпантье7. Помимо борьбы со шпионажем и диверсиями, новой организации предстояло также заниматься регистрацией местного населения с целью выявления «нежелательного элемента»8.
Деятельность ВРБ была направлена большей частью на противодействие финской агентуре. К примеру, весной 1918 года в районе Печенги по обвинению в шпионаже задержали и отправили под арестом в Мурманск одиннадцать финских граждан9. В то же время пресекались и попытки союзников вести разведку на территории края без согласия Мурманского совета рабочих и солдатских депутатов, официальная нота которого обязывала британского адмирала Т. У. Кемпа «принять меры к недопущению фотографирования, зарисовки и т. п.» военных объектов10.
Оперативная работа Военно-регистрационного бюро встречала полную поддержку со стороны совдепа11, взявшего курс на разрыв с центральным советским правительством. А. М. Юрьев считал невозможным защитить подконтрольный ему регион и обеспечить его всем необходимым без иностранной помощи, несмотря на официальные протесты и распоряжения Совета Народных Комиссаров. В связи с этим вновь остро встал вопрос о финансировании органов военно-морской контрразведки, официально состоявших на довольствии Морского Генерального Штаба РСФСР12. В результате в начале апреля 1918 года Военно-регистрационное бюро в одностороннем порядке перешло под юрисдикцию краевого Совета13. Данный шаг явился закономерным следствием сепаратистской политики мурманских властей, стремившихся выйти из подчинения большевистскому Петрограду. Контрразведчики старались свести контакты со столицей к минимуму, но при этом тесно взаимодействовали с архангельскими коллегами. Правда, инициаторами взаимодействия выступали архангельские борцы со шпионажем, привыкшие считать работников мурманского ВКП своими подчиненными, что наложило отпечаток на характер переписки между двумя органами. Фактически она сводилась либо к отдаче распоряжений, в новых условиях совершенно необязательных, либо к простому обмену информацией. Так, начальник Архангельского военно-морского контроля М. К. Рындин уведомлял сотрудников Военно-регистрационного бюро о засылке на контролируемую ими территорию иностранных диверсантов для «порчи военных судов»14, а комиссар Беломорского военного округа А. И. Геккер даже требовал от мурманских контрразведчиков воспрепятствовать проникновению в северный регион немецких агентов, направляемых сюда с целью помешать формированию Красной Армии15.
Схожие сообщения поступали к работникам ВРБ и от их британских коллег. По данным союзников, немецкие разведслужбы завербовали шестерых китайцев, нанятых на строительство Мурманской железной дороги, с заданием ликвидировать нескольких русских и иностранных официальных лиц16. Благодаря своевременному получению этой информации китайцев оперативно обезвредили. Указанные факты свидетельствуют о создании на Мурмане единого информационного пространства в области борьбы со шпионажем.
В остальном же взаимоотношения сотрудников Военно-регистрационной службы с британскими и американскими коллегами складывались весьма непросто. Одним из главных противоречий между ними была проблема распределения обязанностей и полномочий. Хотя совдеп и договорился с союзниками о том, что «условия въезда и выезда в Мурманский край определяются Мурманским краевым советом»17, эту функцию самовольно взяли на себя сотрудники спецслужб Великобритании18. Русские контрразведчики чувствовали себя ущемленными, но зависимость Мурмана от зарубежной военной и финансовой поддержки вынуждала их мириться с таким положением.
Между тем союзники все больше вмешивались во внутренние дела края, начав подготовку антисоветского этапа интервенции. Летом 1918 года на Мурмане находилось уже 13000 иностранных военных19 и начался набор добровольцев в Славяно-британский легион, где русские солдаты служили под командованием английских офицеров. Эти мероприятия вызвали протест со стороны моряков крейсера «Аскольд» и других военных кораблей, базировавшихся в Кольском заливе. Они открыто выражали недовольство деятельностью А. М. Юрьева, но, не обладая реальной властью, не могли повлиять на политику совдепа. В итоге моряки приняли решение физически устранить ряд неугодных им краевых руководителей20. В начале июля 1918 года они совершили неудачное покушение на начальника штаба Кольского укрепленного района Г. М. Веселаго, что повлекло за собой арест большинства оппозиционеров из числа «аскольдовцев». Впоследствии сторонники установления советской власти на Мурмане совсем иначе описывали этот эпизод: «Набившая руку на диверсиях и провокациях английская контрразведка (...) инсценировала покушение на капитана 2 ранга Веселаго, что и послужило предлогом к развертыванию широчайшей волны белого террора»21. Так или иначе, подобные факты наглядно демонстрировали отсутствие доверия населения к иностранным спецслужбам, проникшим практически во все сферы общественной жизни Мурманского края. В связи с усилением интервенции на Севере агенты британской разведки, занятые подготовкой захвата важных в военном отношении населенных пунктов, заметно активизировались. Их привлекал преимущественно Архангельск, поскольку там располагался штаб Беломорского военного округа РСФСР, ведавший вопросами формирования Красной Армии. Широкое распространение получили диверсионные и террористические акты. В сводках из Архангельска подчеркивалось: «Настроение красногвардейцев в связи с террором крайне нервное»22.
Командованию Беломорского округа во главе с Ф. Е. Огородниковым пришлось срочно приступить к решению новых задач по организации противодействия вражеской агентуре. К делу были привлечены работники местного Военно-морского контроля, образованного на основе Беломорского контрразведывательного отделения, созданного еще в период первой мировой войны и сохраненного новой властью. В итоге к июню 1918 года по обвинению в шпионаже контрразведчики арестовали 154 человека23. Но существенных результатов добиться не удалось, ибо основная масса личного состава ВМК вошла в состав подпольной антибольшевистской организации, парализовав противодействие подготовке интервенции. Это наглядно проявилось в ходе инспектирования работы штаба Беломорского округа членами Коллегии ВЧК летом 1918 года. Один из них, Д. Г. Евсеев, отмечал, что «до сего времени даже не поставлена контрразведка»24. Необходимость внесения изменений с систему контрразведывательных органов на Севере становилась все очевидней.
В сложившейся ситуации функцию борьбы со шпионажем взяла на себя Архангельская губернская Чрезвычайная комиссия, образованная 24 июня 1918 года. Возглавил ее член Коллегии Народного комиссариата по военным делам М. С. Кедров. Согласно официальным докладам, подчиненные Кедрова в конце июня 1918 года задержали «целый букет союзнических агентов» и несколько японских шпионов25, а кроме того, по обвинению в сношениях с английской разведкой расстреляли командира 1-го Архангельского полка Иванова26.
Справедливости ради следует отметить, что большинство подобного рода успехов были достигнуты во многом благодаря случайностям, а не использованию классических методов контрразведки, поскольку штаты Чрезвычайных комиссий формировались по классовому принципу с категорическим отрицанием возможности использования кадров дореволюционных спецслужб27. Сотрудники ЧК не имели необходимого опыта, поэтому, несмотря на эпизодические удачи архангельских чекистов, эффективность их противодействия разведорганам интервентов оказалась не слишком высокой. В связи с этим 6 июля 1918 года председатель Чрезвычайной комиссии по разгрузке Архангельского порта С. Н. Сулимов в одной из докладных записок Высшему военному совету требовал «организовать правительственную контрразведку из опытных юристов, следователей, представителей народного контроля»28.
В двадцатых числах июля сотрудники ЧК получили информацию о подготовке антисоветского восстания в Архангельске: в город переброшена группа агентов британской военной разведки29, вступивших в контакт с членами контрреволюционной подпольной организации, созданной под эгидой «Союза возрождения России». В нее входили бывшие офицеры Балтийского флота, кадеты Морского инженерного училища и Отдельных гардемаринских классов30, а также ряд советских военспецов. Именно приказами последних красноармейские части были выведены из Архангельска прямо перед началом восстания. Одновременно интервенты высадили в порту вооруженный десант, довершив захват города. Командование Беломорского военного округа эвакуировалось в Вологду, и 2 августа 1918 года в Архангельске было образовано Верховное Управление Северной области во главе с Н. В. Чайковским. На Севере началась гражданская война.
