Московский журнал | А. Макаров | N 3 - 2007 г. |
Нравы и характеры
Киевское сватовство
В 1858 году известный тогда литератор и острослов В. И. Аскоченский напечатал в «Киевских губернских ведомостях» пространный отчет о гастролях в Петербурге «звероподобной английской девицы» Юлии Пастраны. Вот что прочитали удивленные киевляне:
«Я видел это чудовище, и вот вам результат моих наблюдений. Юлии Пастране не более 18 или 20 лет, росту она около 2 аршин (142 см. - А. М.) - никак не более. Лицо у нее совершенно как у обезьяны рода орангутангов. Расположение рта чисто звериное. В случае надобности она легко может укусить себя за ухо. (...) Уши у нее огромные, глаза черные, быстрые и в очертании длинные и узкие. Лоб низкий и сплющенный, нос широкий и совершенно без хряща, волосы на голове, бороде и бакенбардах черные, как смоль, и вообще, все лицо покрыто ими. (...) Представление, которому я был свидетелем, открылось пением Пастраны. Под бренчание довольно жалкого фортепиано дикая певица, сделав обычный книксен, завыла, кажется, какой-то испанский романс, говорю - завыла, потому что в голосе ее (...) есть ноты, сильно напоминающие вой шакала. (...) После пения Пастрана танцевала - и танцевала не совсем дурно. (...) В объявлении или афише сказано, что девица Юлия Пастрана говорит по-испански и по-английски». Далее Аскоченский поведал о таком пикантном обстоятельстве, как наличие у этого «монстра» женихов(!) и о «ловких ответах» Пастраны искателям ее руки.
Отчет не на шутку заинтриговал охочих до зрелищ киевских обывателей, и когда в начале 1859 года Пастрана появилась в Киеве, она стала здесь главной из множества достопримечательностей, демонстрировавшихся в заведениях со всякого рода «редкостями» и «диковинами». Ажиотаж нагнетали те же «Киевские губернские ведомости»: «Стечение публики в первый раз было так велико, что более 200 человек по неимению места пошло домой, а сам [хозяин цирка] Шлезак чуть не плакал от досады, что балаган его не мог вместить всех желающих. Девица Пастрана приветлива, говорит внятно, поет фальшиво, танцует ловко, но без всякой грации и не по летам жирна». И вновь - матримониальный намек: «Потом девица Пастрана была в маскараде и очень любезничала с кавалерами». Вскоре пошли разговоры, что Пастрана хотя и уродка, но при том весьма состоятельная особа, чуть ли не миллионерша, - иначе откуда взялись бы женихи и кокетство! Масла в огонь подлила изданная в 1858 году П. Н. Шараповым лубочная картинка, «для смеху» изображавшая Пастрану со своим «суженым» - другим таким же «феноменом природы» Баркомом, отличавшимся необыкновенной полнотой. Развивая тему, один из авторов петербургского журнала «Иллюстрация» утверждал (тоже «ради смеха»), что в сватовстве Баркона нет ничего удивительного: там, где вращаются большие деньги, случаются чудеса и похлеще. «Главное в браке, - капитал, и, судя по всему, в недалеком времени знаменитая Пастрана предстанет перед нами в качестве супруги какого-то весьма богатого англичанина, который, как рассказывают в иностранных журналах, подобно многим своим эсцентрикам-соотечественникам, до того увлекся безобразием этой женщины-обезьяны, что предложил ей свою руку и сердце, а главное - капитал, без чего бы он не получил согласия красавицы на законный брак: известно, что мисс Пастрана страшно любит деньги. Когда ее спросили в Париже, отчего она не вышла замуж до сих пор, хоть на ней многие хотели жениться из расчета, она отвечала, что у всех этих женихов мало денег. Если правда, что богатый англичанин сделал ей предложение, то, вероятно, она достигла своей цели и тоже сделалась богатой».
И вот Пастрана отгастролировала и убыла из Киева. Город некоторое время посудачил о ней и забыл, обитатели же украинской глубинки, начитавшиеся газет и крепкие задним умом, только тут-то и опомнились. Провинциальные хваты пустились в следующие рассуждения: «Кто знает, если Пастрана непрочь замуж, - почему бы и не попытаться?»
Поток писем с просьбами указать адрес давно уехавшей миллионерши-уродки хлынул в Киев. Пока киевскую полицию возглавлял старый служака николаевской эпохи Б. Я. Гюббенет (1828-1898), эти письма просто бросали в мусорную корзину. Но в марте 1882 года полицмейстером назначили бывшего одно время начальником киевской сыскной полиции Л. П. Мастицкого (1844-1909), и дело приняло иной оборот: Леонид Порфирьевич, ознакомившись со столь диковинной корреспонденцией, распорядился впредь ее не выбрасывать, а передавать для напечатания в газету «Киевлянин». Следует заметить, что к тому времени народная малороссийская фантазия трансформировала малоразумительный образ женщины-обезьяны в более привычный для себя образ «дамы со свиной мордой». Насколько можно теперь судить, публикация серии писем к ней началась в 1884 году, и хотя вскоре Мастицкого сняли с полицмейстерской должности (за либеральное отношение к участникам студенческих волнений), продолжалась еще десять лет. В связи с этим «Киевлянин» летом 1884 года сообщил: «Давно уже по городу носится слух о появившейся даме со свиной мордой, но с миллионным состоянием, ищущей жениха. В редакции нашей было получено даже несколько писем от лиц, предлагающих себя в женихи появившемуся феномену». (...) В настоящее время в самом Киеве разговоры о даме-свинье уже прекратились, но зато в окрестностях его и вообще в Юго-Западном крае население взволновалось, «миллионное состояние» начало соблазнять многих, и пошли с разных концов телеграммы с предложениями женихов. Вчера в Киеве получена телеграмма из Кролевца со следующим адресом: «Киев, Крещатик, даме-феномен со свиной мордой». Разносчик телеграмм долго ходил по Крещатику, разыскивая адресата, но так как такового не оказалось, то (...) телеграмма эта была представлена в управление киевского полицмейстера, где на ней была сделана отметка, что в Киеве такой дамы, по сведениям полиции, нет. Содержание самой телеграммы следующее: «Есть жених, отвечайте Кролевец, Орлову».
Однако это отнюдь не охладило провинциальных искателей руки женщины-свиньи-миллионерши - напротив, только раззадорило: мол, полицмейстер просто не верит в серьезность их намерений или ждет, чтобы его попросили «как положено». Тон писем был соответствующий:
«Явите божескую милость, заставьте за себя Бога молить - устройте, не пойдет ли за меня проживающая в Киеве невеста со свиной мордой. Для меня безразлично и все равно, если бы она была даже с собачьей или бычачьей головой, я ее буду любить, а вам, многоуважаемый милостивый государь, 10% куртажа с одного миллиона и 5% с 500 тысяч рублей. Меньше этой суммы взять не согласен».
Или:
«Милостивый государь! Стократно извиняюсь, что осмеливаюсь утруждать вас всепокорнейшей просьбой, но теперешние мои обстоятельства и объявления в газетах и молва людей побудили меня к этому. Я слышал, что в Киеве проживает урод-невеста, которая ищет себе жениха и имеет три миллиона приданого. Я потомственный дворянин, имею 31 год от роду и желаю сочетаться с ней браком, какой бы она урод не была. Не откажите уведомить меня, проживает ли она в Киеве, и, если да, - я немедленно прибуду туда, и оказанное одолжение не останется в долгу. «Физис» мой ей наверно понравится».
Кто-то пытался действовать не напролом, а «тонко», с «психологией»:
«Желаю заявить вашему благородию о недавно отъехавшей из Кременчуга в г. Киев и публикованной в афишах девице с необыкновенными и удивительными чертами лица (! - A. M.) и ищущей молодого человека взять ее замуж для испытания, какие будут дети (даже так! - А. М.), в чем и заявляю свое желание, невзирая ни на какие страшные угрозы ее личности, беспрекословно взять ее за себя с публичным приданым, а также заявляю, что я крестьянин бедного состояния и болен глазами и не имеющий средств явиться лично в город Киев. Поэтому покорнейше прошу ваше высокородие извинить за мое неопытное и простонародное заявление и прошу не оставить вашего милостивого ходатайства на мое заявление».
И так далее... Между тем киевская «золотая лихорадка» получила широкую огласку. За историей (истерией) этого коллективного сватовства с живейшим интересом следила вся читающая Россия. Санкт-Петербургский еженедельник «Стрекоза» в юмористическом новогоднем «Обозрении» за 1887 год писал: «В Киеве очень много шума делает «дама со свиною мордою». Слухи о ее приданом валят к ногам заманчивой невесты лучших киевских кавалеров».
Потешался вовсю постоянный автор «Стрекозы» знаменитый Азъ:
«Прелестная южная легенда о старой деве «со свиною головою» и с миллионным приданым до сих пор волнует умы и сердца отечественных альфонсов. В прошлом году в Кишиневе нашелся претендент на руку этой свинообразной дамы. Теперь, как говорит «Киевлянин», отыскался претендент в Белостоке. Подобно своему кишиневскому конкуренту, белостоцкий жених обратился с запросом о даме со свиной головой в киевский адресный стол: (...) «Покорнейше прошу вас уведомить меня, где находится барыня, которая со свиной головой. Вышла ли она замуж? Пришлите мне ее адрес». Мужчина со свиным рылом ищет девицу со свиной головой. В добрый час! Свадьба состоится в мусорной яме, и посаженным отцом будет немецкий колбасник».
Что ж, над этим можно сегодня от души посмеяться. Но, наблюдая нашу нынешнюю «рыночно-демократическую» жизнь, нельзя не задаться отнюдь не веселым вопросом: а так ли уж сильно изменились за сто с лишним лет - и к лучшему ли - нравы на необъятных просторах бывшей Российской империи?