Ночью прошел дождь. Воздух прозрачен и ясен, город будто омыт свежестью и благоухает запахами своих огородов и садов.
Широкая улица Ярославская нанизывает на себя боковые улочки и кривые проулки. Домики с бельмами слепых окон - одноэтажные, редко двухэтажные - выстроились в ряд. На бледно-бордовою брусчатку осыпаются листья, кружатся, словно в вальсе, - неспешно, в каком-то в сладком томлении.
Домики с резными наличниками, цветными узорными ставенками похожи на деревенских бабушек в нарядных праздничных платках. Затейливая вязь наличников паутинкой оплетает избы, напоминая губы, собранные в старушечьей улыбке: "Молодой человек, у меня именины - Вера, Надежда, Любовь, - не поздравишь? Спаси тебя Господи!". Не от этих ли по-старушечьи ссутулившихся избенок тепло осенью в Угличе?
Весь город - в центре, словно пальцы, собранные в кулачок. От центра улицы разбредаются по сторонам - кругами на воде, обрамляя незамысловатым узором Успенскую площадь, кремль, Спасо-Преображенский собор, церковь царевича Димитрия "на крови", палаты дворца удельных князей, изогнутый углом берег Волги. От этого угла посад, основанный в 937 году легендарным князем Яном Плесковичем на Углече-поле, и побрел по берегу тихими шажками, закурчавился ставенками и наличниками, как дикий виноград вдоль плетня. В тихой музыке русского уюта, в прозрачном колокольном перезвоне церквей время пошло отсчитывать свой срок и, достигнув роковой отметки - 15 мая 1591 года, когда нашли мертвым игравшего в саду сына седьмой жены Ивана Грозного, царевича Димитрия, вдруг погасло, как свеча. И стало темно вокруг и смутно.
На месте, где пролилась невинная кровь, выросла деревянная часовенка. В 1692 году появилась церковь святого благоверного царевича Димитрия "на крови". Купольная фреска в ней - житие убиенного отрока. Вот его, спеленутого, подносят к матери. Вот к нему в саду подкрадываются убийцы. Вот они делают свое черное дело, и детская душа возносится в рай. Внизу - медный колокол, сосланный в Тобольск за то, что принес горожанам скорбную весть.
Имя святого благоверного царевича Димитрия звучит во время служб под сводами всех угличских храмов - словно мамки зовут его домой. На окраине города - церковь царевича Димитрия "на поле". В нише одной из стен фреска: Димитрий в белом одеянии, поднявший меч (символ мученичества), но не во злобе, а прощая и молясь за своих убийц. Таким он запечатлен и на гербе города. В той же нише - кем-то положенная шоколадная конфета. Трогательно и нежно.
Простодушен Углич и тих. То ли от дымов из труб, то ли от прозрачности осени видится он парящим в воздухе со своими храмами, вознесенными на холмах.
На востоке, на правой стороне Каменного ручья - Алексеевский женский монастырь, центром которого является Успенская церковь XVII века с шатровыми башенками, за свою красоту получившая в народе наименование "Дивная". Старый снимок свидетельствует, что монастырь до революции был мужским. Теперь мужская обитель находится по другую сторону - на улице Спасской. Это белокаменный Воскресенский монастырь. Он приземист и плечист. Но его ниши, бойницы и окна, пронизанные воздухом, словно приподнимают эту тяжесть над землей, и потому во всем его облике - подтянутая стройность. А когда по праздникам звонарь на купающейся в нежной охре колоколенке церкви Рождества Иоанна Предтечи прядет малиновые кружева, ни у кого не повернется язык сказать, что монастырь не парит.
Сквер, кремль, двухэтажные Торговые рядки, бывший дом Евреинова образуют единый ансамбль, главными составляющими которого являются пятиглавый Спасо-Преображенский собор, построенный князем Андреем Большим в 1485 году, Княжьи палаты, где жил порфироносный отрок, и церковь Димитрия "на крови". Дорога к собору устлана цветочным ковром. Он ухожен и опрятен. Внутри начинается сказка: огромный резной деревянный золоченый иконостас встает от пола до купола.
Углич - в вечной полудреме. Заговоренный, томный, темный. И потешный.
Где-то во дворе Княжих палат, точно хищник в клетке, заперт колесный трактор - раритет 1930-х годов. Откуда он тут взялся и зачем тут стоит - не объяснит ни она живая душа в округе. Этот стальной конь своей холодной угловатостью, кажется, окликает старую пожарную машину у пожарной каланчи, иглой, вонзающейся в синее небо. Музей истории русской водки. Именно в здешних кабаках будущий "водочный олигарх" Петр Смирнов мальчишкой-половым начинал свою карьеру. В окне продуктового магазина, что напротив музея, вывешено объявление: "Требуется грузчик 25-35 лет без вредных привычек". Тем временем угличская жизнь ковыляет по бульварам с палочкой, брызжет ручейками беспричинной радости в глазах детей, внимательно и сосредоточено, слюнявя палец, вынимает мятые бумажки из кошелька, иногда оборачивается местной Афродитой Каллипигой в белой панаме, и улица Ярославская встревожено и возбужденно оборачивается ей вслед. А еще она по ночам при тусклом свете настольной лампы старательно выводит шариковой ручкой: "Продаются молодые петушки, двухспальная кровать и два кресла бывшего употребления"? Исполненная хрустального горнего звона жизнь древнего города, полностью уцелевшего только на черно-белых фотографиях позапрошлого века. Города, окликанного собственной памятью.