Издание выходило в течение пяти лет - с 1849 по 1853 год - отдельными выпусками. Среди многочисленных предметов русской старины, о которых здесь рассказывается, есть и мемории, связанные с патриархом Никоном. Сегодня на обложке и цветных вклейках мы публикуем соответствующие рисунки Ф. Г. Солнцева и другие изображения из "Древностей...", а ниже приводим комментарии к ним И. М. Снегирева и А. В. Вельтмана.
90. Митра патриарха Никона, подаренная боярином Никитой Ивановичем Романовым (в описании проводится сравнение этой митры с "шапкой, или митрой патриарха Иова, N 85. - Г. А.)
Митра - слово греческого происхождения, означающее головную повязку, увясло, наглавие, кидар, то же, что тиара, известная у фригийцев и других восточных народов. Она составляла отличительное украшение иудейских первосвященников. В подражание им архипастыри Христианской Церкви приняли подобное наглавие. У первосвященников на золотой дщице, украшавшей чело кидара, были изображены слова "святыня Господня", замененные на архиерейской митре ликами Спасителя, Богоматери и других святых.
По первоначальному происхождению митра составляла главную утварь царей и первосвященников как символ помазания и власти. Христианская Церковь, превращая внешнее, вещественное в символы духовного, придала митре высокое значение славы Господа и власти, данной от Него служителям святилища. Вот почему Евсевий назвал ее "венцом славы". Святитель Иоанн Златоуст в похвале Евангелию внушал рукополагаемым епископам: "Принятие венца (тиары) знаменует Евангелие, что хотя он всем глава и над всеми имеет державу, но и сам состоит под законом".
Как царская корона, или венец, так и архиерейская митра нередко назывались шапками. Но изначально между митрой и шапкой было отличие, заключавшееся в том, что митра была с образами и украшала архиереев, а шапка только с перекрестьем, и ее носили архимандриты. Впоследствии эти названия перемешались. Святительские митры, пожалованные царями под именем корон, имеют вокруг шапки зубчатый венец, или обруч. Одна из таковых корон называлась большой, а другая меньшой. Митры патриаршие и митрополичьи отличались от епископских и архимандричьих не столько формой, сколько украшением и материалом.
Изображенные митра патриарха Иова и патриарха Никона различны как по форме, так и своим убранством. Первая схожа с древними митрами митрополитов и епископов, в каких они обыкновенно изображены на старинных иконах. Она имеет вид невысокой шапочки с опушкой или околышем из горностаевого меха. Сделана из лазоревой камки, шитой волоченым золотом. На ее маковице вместо креста, который осеняет другие патриаршие митры, вышит и обнизан мелким жемчугом образ Знамения Пресвятой Богородицы. Вокруг него следующие слова: "Все упование мое к Тебе возлагаю, Мати Божия, Ты мя сохрани подъ кровомъ Твоимъ!" На челе изображен Деисус, по сторонам апостолы Петр и Павел и другие святые, имена которых трудно читаемы. Над околышем по кругу идет надпись, низанная жемчугом: "Призри съ небесе, Боже, и виждь и посети виноградъ сей, его же насади десница Твоя!" На серебряном плаще вырезано: "Лета 7114 (1606) сентября въ 11 день сделана сия шапка повелениемъ Святейшаго Иова патриарха Московскаго и всеа Росии".
Митра патриарха Никона, названная в описи "большой короной", отличается от первой величиной, искусством работы, роскошью и узорочностью украшений, т. е. тем велелепием, какое патриарх старался придать святительскому сану. По ее вызолоченной серебряной доске над обручем в коронках размещены изображения Спасителя и 12 апостолов, какие украшали корону царицы Ирины, супруги царя Федора Иоанновича. Над ними в четырех клеймах накладные с финифтью иконы Богоматери и архангела Гавриила, затем тезоименитых царю Алексею Михайловичу и царице Марии Ильиничне святого Алексия, человека Божия, и Марии Египетской. С верха митры спущено перекрестье, состоящее из разных драгоценных камней и обнизанное кафимским жемчугом. На маковице возвышается четырехконечный крест из греческих алмазов. При его подножии восьмиугольная звезда - символ надежды. На обруче, обнимающем вместо меховой опушки края (или рога) митры, в гнездах и репьях вставлены изумруды, лалы и яхонты, представляющие в ней "венец от камений драгих". Эта святолепная утварь запечатлена следующей надписью на звездице: "Въ царство благочествиейшаго великаго государя царя и великаго князя Алексия Михайловича всея Великия и Малыя Росии самодержца, духовнаго пастырства при великомъ господине, архиепископе царствующего града Москвы и всея Великия и Малыя Росии Святейшемъ патриархе Никоне, въ вечную память боярина Никиты Ивановича Романова 1655 г. Июниа 1 день".
Как и эта святительская утварь, так равно и надпись напоминают о блестящей эпохе славы и могущества Никона, когда царь Алексей Михайлович, будучи признательным за спасение своего семейства от моровой язвы, его именовал другом и присвоил титул "Великого Государя". Никон, отказавшийся от такого поименования, назван в надписи на митре "Великим Господином", а на греческой митре "Господин и Государь". Этот дар свидетельствует не только о благоволении и признательности царя к патриарху, но и о благоволении к памяти своего дяди, боярина и дворецкого, похороненного 11 декабря 1655 г. в Новоспасском монастыре.
На этой короне и на греческой митре Никона год обозначен арабскими цифрами не от сотворения мира, а от Рождества Христова. Это является одним из доказательств использования арабских цифр и летоисчисления от Рождества Христова до реформ Петра I.
87. Митра патриарха Никона, подаренная царем Алексеем Михайловичем и царицей Марией Ильиничной в 1652 г.
Эта митра, названная в описи большой, - одна из драгоценнейших по богатству украшений и по искусству работы. Как и в предыдущей, ее золотая запона, усеянная лалами, червчатыми и лазоревыми яхонтами, изумрудами и алмазами, образует четырехконечный крест, соединенный вверху многоугольной звездой в запоне, а к низу - с венцом из крупных драгоценных камней между двух прядей жемчуга. Звезда служит подножием четырехконечному кресту из алмазов и яхонтов. Другой алмазный крест утвержден на передней стороне митры. Между перекрестьем, обнизанным прядями окатистого жемчуга, вставлены четыре клейма с финифтяными изображениями евангелистов с крупными изумрудами. Под клеймами на финифтяных плащах читается следующая надпись: "Зделана сия святительская шапка великому господину святейшему Никону патриарху Московскому и всея Русии лета 7160 (1652), октября въ 20 день повелениемъ великаго государя царя и великаго князя Алексия Михайловича и его благоверныя царицы и великия княгини Марии Ильиничны".В 1775 г. святительская митра была переделана по желанию светлейшего князя Потемкина, когда он, оставив двор, учился церковному уставу в Александро-Невской лавре и носил монашескую одежду. Предание говорит, что Потемкин примеривал эту митру, будет ли она ему впору.
Весом эта утварь 6 фунтов 6 ? золотников.
88. Митра, пожалованная царем Алексеем Михайловичем патриарху Никону
Эта драгоценная утварь, подобно предыдущей, является памятником особого благоволения царя Алексея Михайловича к патриарху Никону.
Формой своей она более походит на древние митры, чем другие патриаршие митры и короны. Основа ее алтабасная. Перекрестье ее и венец состоят из крупного жемчуга, между которым вставлены репьи из драгоценных камней. На передней стороне - камея из лазоревого яхонта с изображением Воскресения Христова. Верх митры осенен восьмиконечным крестом. Между перекрестьем вставлены четыре финифтяные клейма с изображением четырех евангелистов. При подножии их наведена финифтью следующая надпись: "Зделана сия святительская шапка великому господину святейшему Никону патриарху Московскому и всея Русии лета 7161, марта 28, повелениемъ великаго государя и великаго князя Алексия Михайловича всея Русии и его благоверныя царицы и великия княгини Марии Ильиничны".
91. Митра, присланная из Греции патриарху Никону
Эта митра, названная в описи "короной", по преданию, прислана Никону из Греции, где были известны и имя московского первосвятителя, и его влияние на государственные дела. Ее форма соответствует указанному названию, а богатство разнообразных узорочий - ее назначению в патриаршем служении, ознаменованном торжественностью и великолепием.
Основу митры составляет серебряная вызолоченная доска, на которой положено перекрестье, запоны и репьи из разных драгоценных камней и жемчугов. На верхушке две восьмиугольные звезды, вставленные одна в другую. Они служат подножием четырехконечному кресту из червчатых яхонтов и изумрудов. Вокруг звезд на финифтяном ободке приводится на греческом языке текст из псалма (XX, 4-5): "Положилъ еси на главе его венецъ отъ камене честна. Живота просилъ есть у тебе, и далъ еси ему въ долготу дний. Блаженнейшаго патриарха великаго града Москвы и всея России, господина Никона знамение, 1653".
Хотя образа на митре греческого дела и письмена тоже греческие, но из самой надписи не следует, что корона прислана из Греции патриарху Никону вскоре после его вступления на святительский престол. Вероятнее, она доставлена от Вселенских патриархов одному из предшественников Никона, а им она только украшена драгоценными камнями и греческой надписью. Доказательством может служить факт украшения своим именем и других древних утварей.
Между перекрестьем на четырех золотых плащах, или клеймах, вычеканены и наведены чернью святые евангелисты с греческими надписями их имен и зачала Евангелий у каждого. Над нижним венцом возвышаются двенадцать городков, или репьев из жемчугов, изумрудов и яхонтов, представляющих подобие кринов и числом своим намекающих на 12 апостолов.
Вес митры 5 фунтов.
С этого времени стали распространяться митры златокованные, которые заменили прежние, мягкие. Они были жалуемы как особые преимущества архиереям и архимандритам.
92. Клобук патриарха Никона (описан в сравнении с клобуком патриарха Филарета, N 93. - Г. А.)
Клобук в переводе с греческого - покрывало из шерстяной или шелковой ткани, носимое монахами поверх каптыря или камилавки. Его смысловое значение - "шлем спасения". В древности на Руси от использования в качестве элемента одежды клобуков или черных шапок произошло название народов черкасского племени - Черные клобуки. В древности клобуки носили на голове не только великие и удельные князья, но и княжеские слуги. Согласно древнему Требнику, на младенцев при крещении надевали клобучки, или куколи (род шапочек). Что касается монашеского наглавия, то нередко под словом клобук разумеют и покрываемую им камилавку (в среднем греческом и латинском языках "камилава" значит покрывало на камилавке святительской, спущенное крылами, или космами, на обе стороны, то же, что клобук). Клобук был тем наглавием, которое было принято сначала по необходимости. Впоследствии ему придали символическое значение, а затем он стал знаком отличия.
В иераршем порядке Российской Церкви митрополичьи и епископские клобуки отличались белым цветом от черных монашеских клобуков. Но такое отличие не было повсеместным и постоянным.
Согласно сказанию русского толмача Димитрия, бывшего в Риме в начале XVI в., белый клобук был дарован первоначально в IV в. от Рождества Христова Константином Римскому патриарху Сильвестру. В XIV в. из Рима его перенесли в Царьград, откуда патриарх Филофей, рукоположивший святого митрополита Алексия, послал в дар Новгородскому архиепископу Василию белый клобук, хранившийся впоследствии в ризнице Софийского Новгородского собора. Такое иераршее отличие приняли и его преемники, в том числе и архиепископ Геннадий.
С учреждением патриаршества в Москве в 1589 г. было узаконено употребление святителям белого клобука. Один только Никон, по примеру Восточных патриархов, иногда носил черный клобук, хранившийся в ризнице Воскресенского Новоиерусалимского монастыря.
В патриаршей ризнице находилось 24 белых клобука, названные в Описи митрополичьими и патриаршими. Все они сделаны из шелковой ткани, низкие, с полусферическим каптырем, с малыми воскрилиями или рясами. И только на одном из них вышит Серафим.
Отличием патриарших клобуков от митрополичьих было в нашитых на них изображениях Деисуса и Херувимов, а также водруженный на маковице крест. Митрополит Евгений утверждал, что до патриарха Никона клобуки были без святых икон и без воскрилий, с какими носили их новгородские архиепископы. Однако на клобуке патриарха Филарета мы видим и святые иконы и воскрилия. Это покрывало было обычно или чешуйчатое камчатное, или вязеное из шелка. Оно украшалось жемчугом или драгоценными каменьями. Образа шили шелком или наводили чернью по серебряным и золотым дробницам.
По назначению и употреблению клобуки делились на клобуки большого наряда, надеваемые на большие праздники, среднего и малого наряда, рядовые, или повседневные. Были также теплые клобуки из лисьего меха, покрытые белым бархатом.
Каптырь, или камилавка, была низкой, полусферической, похожей на скуфью.
Со времен патриарха Никона заметно большее использование великолепных и знаменательных украшений, какие он любил придавать своему сану. Тогда вошли в употребление греческие, так называемые рогатые клобуки. Это святительское отличие отметили на соборе 1675 г. следующим образом: "Патриарх имеет в ношении на великие праздники клобук белый, на нем водружен крест вверху, в концах же образы чудотворцев обнизанные. В прочие дни на клобуках Серафимы и кресты обнизаны напреди имущие. Патриарший камилав имети, аще и беловиден из яковы либо вещи, по обычаю нашея Всероссийския страны, точию со нашением Херувима, паче же приискренне имети нашвен образ креста".
Из числа клобуков большого наряда в книге представлены два - замечательные по богатству украшений и по принадлежности их знаменитым в отечественной истории святителям. Один принадлежал патриарху Филарету Никитичу, другой - патриарху Никону, имевших титул "Великих Государей". Лицо одного из них написано по старинному портрету в Теремном дворце, другого - с современного патриарху Никону портрета из Воскресенского Новоиерусалимского монастыря.
Клобук патриарха Филарета - вязеный из крученого шелка, с Херувимом на главе, вынизанным из жемчуга. На рясах или воскрилиях восемь золотых дробниц, или плащей, на которых чернью наведены лики святителей Николая, трех Вселенских, трех Московских и трех Ростовских. На заднем крыле дробница изображает святого Варлаама, Новгородского чудотворца. На маковице клобука нет креста.
На клобуке патриарха Никона вместо Херувима в главе вышит шелками и обнизан жемчугом Деисус, а на воскрилиях - три Вселенских и четыре Московских святителя, в том числе святой митрополит Филипп, святой Алексий, человек Божий, тезоименитый царю Алексею Михайловичу. Края воскрилий обсажены негранеными изумрудами, яхонтами и крупным жемчугом.
На этих патриарших клобуках нет летописей, свидетельствующих об их принадлежности. Но об этом говорят лики представленных святых. На клобуке Филарета Ростовские святители напоминают, что он прежде был Ростовским митрополитом. На Никоновом клобуке лик святого Филиппа знаменует присоединение патриархом этого иерарха к собору Московских святителей, а изображение Алексия, человека Божия, - дружеские отношения царя и патриарха. Именно патриарха Никона царь в своих грамотах называл "избранным и крепкостоятельным пастырем, возлюбленным любимцем и содружебником своим".
94. Патриарх Никон со своим клиром
Парсуна в старинной раме, написанная на холсте высотой около трех, а шириной около двух аршин, находилась на хорах Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. На ней во всем святолепном величии своего сана на горнем или Святительском месте представлен патриарх Никон - основатель этого монастыря. В надписи значится: "Святейшаго Никона патриарха Московскаго и всея Росии". Над головой патриарха на стене - образ Богоматери. Патриарху предстоит его клир. Все они в полном облачении, как и положено на соборной службе. На патриархе омофор и митра, хранившиеся в патриаршей ризнице. На персях панагия и крест. В левой руке - посох с горами. Правая рука положена на раскрытую книгу, которую держит перед ним юный поддьяк Герман. С благоговейным вниманием патриарху предстоят его сослужебники: архимандрит Воскресенского монастыря Герасим в фелони и митре, его духовный отец иеромонах Леонид, иеромонах Иов, архидьякон Евфимий, дьякон Иосия, поддьякон Илиодор и поддьяк Серафим, держащий в руках патриаршие четки и очки. На парсуне изображено святительское служение, или проповедание Слова Божия в Воскресенском монастыре.
Для истории Русской Православной Церкви эта парсуна значима изображением в патриаршем клире архидьякона как первенствующего над дьяконами. Он в монашеском клобуке, так как в архидьяконы при патриархах, митрополитах и архиепископах поставлялись из монашествующих. Этот чин существовал в Российской Церкви до издания Духовных штатов 1764 г. Поддьяк Серафим, изображенный на парсуне, сопровождал патриарха Никона на собор, созванный в Чудовом монастыре для его низложения, и на этом соборе предстоял ему с крестом.
Это изображение патриарха Никона имеет огромное историческое значение, поскольку дает представление не только о чертах и облачении великого деятеля в Отечественной Церкви, но и его клире - сотрудниках и сострадальцах.
"В правильных и вместе с тем резких чертах патриарха выражается какое-то самосознание ума, пылкость и стойкость характера, крепость воли. Несмотря на то, что он переступил за полвека своей жизни, он еще сохранил бодрость и свежесть сил телесных. Умное и одушевленное его лицо составляет резкую противоположность с окружающими его лицами. Достойное быть на первом плане, оно выражает готовность на молитву и подвиг". Говоря о сходстве, можно утверждать, что портрет написан с натуры.
"В окружающих патриарха лицах выражено различие характеров, возрастов, наций, положений. Возьмите, например, лицо патриаршего духовника. Оно являет маститого старца, опытного в монашеской жизни, украшенного сединами, благоразумием, смирением. Противоположны ему лица архидьякона и дьяконов, полные силы, юные, свежие. Их мужественные черты обещают мужественный басистый голос, для которого они и избирались патриархом, любителем святолепности церковного служения".
Судя по лицеочертанию, некоторые из клириков похожи на греков, евреев, молдаван. И, действительно, окружая себя иностранцами для перевода и сличения книг с греческого и латинского языков, любознательный архипастырь нередко сам с ними занимался. Некоторые из этих сотрудников и собеседников разделили с ним опалу и заточение.
Это произведение живописного искусства можно признать одним из прекраснейших памятников портретной живописи XVII столетия. Скорее всего эта картина (парсуна) принадлежит к фламандской или голландской школам, нежели чем к итальянской. Дальновидный Никон воспользовался портретной живописью, чтобы сохранить свое изображение и своих любимцев и сослужебников в созданном им Новом Иерусалиме, где он назначил себе могилу на месте погребения царя-священника Мельхиседека в древнем Иерусалиме.
На картине нет указаний на имя художника и место ее написания. Принимая во внимание саму надпись, где святитель назван только патриархом Московским и всея России, можно было бы полагать, что изображение написано до 1655 г. Но если предположить, что на парсуне изображен Воскресенский монастырь, строительство которого началось в 1656 г., то дату написания необходимо отнести ко времени испытания и изгнания Никона, когда он ушел из Москвы в Новоиерусалимский монастырь. Последнее предположение подтверждается изображением на картине Воскресенского архимандрита Герасима, который вступил в 1658 г. в управление монастырем.
Это изображение долгое время находилось в соборе Воскресенского монастыря над патриаршим местом. Но император Павел I, поклонившийся здесь Никону, заметив, что оно портится от сырости, велел наклеить его на доску и поместить на хорах у придела в честь Тихвинской иконы Богоматери.
95. Домашнее платье патриарха Никона
Вместе с церковными облачениями святителей в Московской патриаршей ризнице уцелела их повседневная одежда (ряски), по которым можно судить о покрое платья, о росте и стане патриархов. Такие четыре ряски, одна из двоеморхого, а другие - из гладкого бархата, вишневого и таусинового цвета, подложенные тафтой и дорогами (шелковой полосатой тканью). Две из них, приписанные патриарху Никону, длиной 2 аршина, с широкими рукавами. Две другие - длинной в 1 аршин 14 вершков, с узкими рукавами. Первые застегиваются шелковыми пуговицами от шеи по грудь, другие - во всю длину разрезных пол. Шею вместо воротничка обхватывает узкий ожерелок из бархата.
Подобное изображение московского патриарха в ряске, сходное с вышеописанным, можно найти на заглавном листе книги шведского посла Петрея, пребывавшего в Москве при самозванцах. В таких же рясах, застегнутых на пуговицы сверху донизу, изображены архиереи на картинах коронации царя Михаила Федоровича.
Из жизнеописания Никона видно, что царь Алексей Михайлович пожаловал патриарху из царской ризницы множество священных и внешних одежд. Вероятно, описанные рясы были ни чем иным, как царскими становыми кафтанами, обращенными в рясы.
Вся патриаршая одежда делилась на употребительную при священнослужении и внешнюю, повседневную, ходильную и ездовую, или походную.
Русская монашеская ходильная одежда, заимствованная у греков, не отличалась ни покроем, ни цветом у чернецов, властей и архиереев. Она была нижняя и верхняя: власяницы (или свиты), рясы и мантии, по большей части короткие, и клобуки с каптырем или кокули. Некоторые небольшие изменения в ней произошли из-за приспособления к климату и образу жизни. Поэтому в России монашеское одеяние различалось по греческому и по русскому обычаям. Иерархи власти отличались от рядовых чернецов не столько покроем и цветом, сколько богатством и великолепием внешней ходильной одежды. Впоследствии они стали употреблять и цветную одежду из разных шелковых и шерстяных тканей: бархаты гладкие, золотые, двоеморхие, камкие кизилбашские, объяри, тафты, дороги, сукна немецкие и троицкие. В описи домовой казны патриарха Филарета Никитича 1630 г. находим шубы нарядные и санные, крытые атласом и барбейраком багровым, ряски холодные и теплые из бархата багрового и таусинного, черные барбейраковые, подложенные тафтой. Поверх ряс при выходах надевались святителями манатьи, или мантии с источниками, скрижалями и поматами из бархата и других шелковых тканей. Повседневные из них в древности были короткими, по колено, а праздничные - длинными. Перемонатка возлагалась поверх рясы на персях.
Кроме рядового ходильного платья, как значится в описи, у патриархов было особенное ездовое или дорожное, к которому принадлежат мятли и кошули. В описи 1630 г. они представлены так: "мятель, сукно темно-синее, подложен киндяком зеленым, пугвицы шелк черен; кошуля, тафта двоеличная, шелк вишнев да зелен, испод черева песцовые бельи".
Мятель составляла род верхней одежды, или епанчи, которую носили издревле не только князья, но и слуги княжеские. Кошуля - нижняя мужская и женская одежда, по большей части подбитая каким-либо мехом, наподобие полукафтанья или полушубка.
Хранившиеся в патриаршей ризнице портище из турецкого золотного атласа по зеленой земле, подложенное осиновым киндяком и подпушенное брусничной камкой, составляет спаленное платье, вроде халата.
Из головных покровов в описи 1630 г. упомянуты шапочки холодные из камки; клобуки теплые из лисьев черев, покрытые белым рытым бархатом; треух соболий под объярьми гвоздичными; шляпа перекрестки черны, подложена бархатом черным; шляпа цареградская бархат черен, подложена камкой лазоревой.
В патриаршей ризнице уцелела шляпа из лебединого пуха, присланная из Китая. Она круглая с широкими полями. На ее полусферической тулье был нашит крест из позументов, споротый в 1812 г. французами. Подобные шляпы носили Цареградские патриархи поверх камилавки.
Место ролдугов, или перчаток, заменяли рукавки холодные и теплые. Первые были из вязеного шелка, а другие - песцовые.
Патриаршую обувь составляли сапоги, калиги или сандалии.
В руках патриарх носил лествицу, род четок с лапостками.
Жезлы и посохи у патриарха были одни воскресные, другие - панихидные и вседневные.
Как в царском, так и в патриаршем гардеробе встречается исподнее платье. В описи домовой казны патриарха Филарета Никитича значится: "штаны, тафта лазорева, на белых черевах". Наконец, в той же описи находим сведения о патриаршей постели. Ее составлял "войлочек обшит сафьяном лазоревым, да шуба одевальная баранья".
Текст и иллюстрации подготовила Г. В. Аксенова
